На следующий день побежала за повтором... в кассе билетов не было, «лишних» - тоже. И только через два года на Чеховский фестиваль привезли «Туман»...
Вчера я видела удивительное: еще до окончания спектакля, в антракте, к торгующей в фойе билетами женщине подходили зрители, спрашивая, если ли что-то «на завтра». То есть, люди, еще не досмотрев, уже хотели повтора. Правда — удивительно, да?
Пересказать спектакль или хотя бы понять, как из миража, из ничего Финци Паска делает свои потрясающие спектакли, я не смогу. Что-то происходит... ничего не происходит... и я вдруг понимаю, что опять — слёзы на глазах и желание остановить мгновенье.
Это Чехов. И это не Чехов.
В самом начале ведущие — вроде бы клоун и клоунесса, рассказывают о семенах, которые люди, уезжая из родных мест, берут с собой. Там, где они пустят корни, корни пустят и растения. И вырастет из них то же... да не то. И разница будет в деталях.
Так и слова произведений Чехова, словно семена, разлетаются по свету, и «прорастают» иногда в нечто совсем неожиданное.
Так что будет один в один — и строчки записных книжек писателя, и «три сестры», совсем молоденькие, наверное, в московском еще дворике на качелях, а уж сколько раз и как будет произнесено «Константин застрелился»...
И - «в этом озере много рыбы» - рыбаки станут ее ловить на удочки с длинными красивыми лесками... может быть, и на донку, когда звон колокольчика означает поклёвку.
Чехов любил ловить рыбу. И Тригорин любил это делать...
Но прямых пересечений очень мало. Все по касательной, слегка...
Вспомнят, что Чехов еще и людей лечил — вот вам реприза с больным, у которого «горло болит».
Или — двое «на коньках», как когда-то Антон Павлович хотел догнать на катке Лику Мизинову...
И стремительный, как пролетающая жизнь и белый, как посмертный коридор, финал — вдруг человек ляжет на кровать, его укроют одеялом...
Дальше — тишина.
Бесконечно красивый спектакль.
В котором долгий смех вдруг оборачивается грустью, звенящей в тишине, как колокольчик донки. Или — печаль, которая завершится ярким клоунским антре.
Как рассказики Антоши Чехонте, что могут в далеком Лугано оказаться такими же смешными... а может быть, там на них осядет синий иней русской тоски.
А зима будет большая. И будет снег. И будет лёд — то ли лёд катка (где кружится, кружится девушка в красном), то ли устричного вагона, в котором тело Чехова привезут в Россию.
Или лепестки красных роз, словно капли крови. Которая сперва, при первом «Константин застрелился» прольётся шутливым потоком. А потом «срифмуется» с фразой Чехова из письма друзьям, про кровь изо рта...
В общем, потрясающе, и...
...всё-таки «Дождь» был лучшей постановкой Паска, которую я видела.
В «Донке» мне немного мешало обилие слов. Которые иногда, будучи произнесенными на русском, или на чужом, нерусском языке, вкладывались в действие идеально. Но иногда... вспыхивал наверху экран с переводом, и разрывал действие, словно это экран смартфона в руках неумного зрителя...
Но потом ЧУДО все-таки возвращалось.
ЗЫ. Кстати, Паска делал шоу на открытие сочинских олимпиад.
