Фото: Екатерина Цветкова
Прекрасный спектакль — но вчера он игрался хоть и традиционно хорошо, но практически без сюрпризов.
То есть — Денис Суханов (Отелло) играет полномасштабно, идет в глубину образа. И еще он очень красив.
Тимофей Трибунцев (Яго) очень быстро становится любимцем публики, так как актерскую краску кладет широкими и очень яркими мазками. То есть он очень хорошо заметен и очень понятен. Это обаятельнейшее зло; при этом слово «зло» зрители отодвигают в сторону, тем более, что именно оно движет сюжет. А вот к обаянию тянутся, так что все взгляды, улыбки и фразы, брошенные в зал («не спать!») воспринимаются там с восторгом.
Марьяна Спивак (Дездемона), с самого начала игравшая прекрасно, тем не менее, от раза к разу поднимает технику игры и увеличивает энергетику образа. Превосходно!
Лику Нифонтову (Эмилия), Марину Дровосекову (Бьянка) и Антона Кузнецова (Кассио) я просто очень люблю. Прекрасные актеры в прекрасных ролях.
Исполнители прочих ролей меняются постоянно. Скажу так: я просто не успеваю запомнить актеров и оценить качество их игры.
Еще. Если в бутусовском «Беге» Смерть носит имя Оленька, то в «Отелло» она — Поленька. Очень разные дамы... Одно общее: непонятные, от этого крайне раздражающие, неприятные почти всем окружающим; всегда рядом, всегда рады протянуть руку и увести за край театральной и жизненной реальности.
Яичница, которую готовит Яго, почти полностью забирает внимание зала от страданий Отелло (а Суханов в этот момент просто великолепен). Из плюсов: включенное радио поведало информацию о «деле 7-й студии» - то, что Калягин сказал что-то «за» Серебренникова...для того, чтобы она прозвучала полностью, сцену немного притормозили, а потом зал буквально разразился аплодисментами!!!
Сцена «на траве» была сыграна с огромной нежностью. Даже нежнее, нежели после ремарки «ударяет ее».
По-прежнему мои любимые фразы «я черен» (Отелло) и «я на коленях» (Дездемона).
По-прежнему отчаянно не хватает пустых коробок и поющей собачки в немом монологе (во время которого я мысленно соединила слова мавра о воспоминаниях, в которые вслушивались Дездемона и ее отец — и монолог Финна).
По-прежнему (увы, и слава богу, это не каждый раз) в зале присутствуют люди с куриными мозгами и чувствами молочных поросят, которым, видите ли, очень смешно... В очередной раз: если нет ума и души, то включи хотя бы уши, послушай, как напряженно молчит зал.
И, блин, заткнись, наконец.
