Вчера меня спросили: в какой раз смотрю эту постановку? Ответить не смогла: не в первый, и даже не в третий… в общем, смотрю регулярно. И очень скучала по спектаклю: по ряду причин его не играли два года.
Слава Богу, не сняли окончательно.Слава Богу, сыграли вчера.
Может быть, оттого, что и сами соскучились, сыграли мягко, с удовольствием накидывая петельки-крючочка сценических взаимоотношений.
Я, традиционно не сдержавшись, немного поплакала на финальный сценах: ну почему, почему человек, даже на финишной прямой жизни, так зависит от банальных условностей и не может окунуться, пусть не надолго, в волну счастья?
Вечное наше «так полагается», «это не принято», «что люди скажут» - и человек лишает себя… да ладно – себя! другого! - даже надежды…
Ведь как они – Николай Степанович и Катя – смотрят друг на друга! Уверена, что, поставь на пути этих перекрестных взглядов лист бумаги – он загорится.
«Видимо, этот человек скоро умрет».
И есть только две вещи, которые могут продлить жизнь – наука и любовь. Но… на науку уже почти нет сил, а любовь – ту самую, за которую можно отдать жизнь, если она понадобится – отодвигают в сторонку… да-да, «это не принято».
И всё-таки я люблю этот спектакль. Неожиданно – за его позитивность.
Потому что он дает надежду на то, что не реализованное – возможно.
Может быть, у этих же героев – только в другой жизни.
Или – у других людей… возможно, и у тебя…
Случится что-нибудь хорошее, и ты сможешь узнать, что будет с наукой и театром лет через сто.
И ты проживешь хотя бы десять лет.
И твои родственники и друзья будут любить и уважать тебя не за заслуги, а просто так – потому что ты есть и ты им нужен.
Михаил Филиппов играет Николая Степановича потрясающе. Мягко сыграл, чем, (выделяясь, конечно, за счет своего неимоверного таланта) был идеально вписан во вчерашний – мягкий – спектакль.
Но и остальные актеры – все! – удивительно вчера сыграли.
Замечательная сценография Гарри Гуммеля – переведенные в сепию рисунки Леонардо да Винчи, и замечательные, в тонах выцветших старинных дагерротипов, костюмы…
И музыка Дашкевича, переплетенная со студенческим гимном, прекрасная…
И дальний гул студенческой аудитории, и эхом – отзвук голоса профессора… И яркие всполохи грозовой «воробьиной ночи»…
А еще – строчки из чеховской «Чайки», словно бриллианты, отсверкивающие по всему спектаклю…
И моя тихая радость, которая сменила слезы.
Спасибо Эрмитажу за спектакль. Спасибо МТЮЗу, принявшему его на своей сцене.
